Город богов - Страница 184

184

— Киин? — не веря своим глазам, выдохнула она.

Дядя держал в руках огромную, в половину его роста, секиру. С размаху он опустил ее на спину демону, который извивался на камнях, пытаясь дотянуться до меча. Демон выругался от боли, хотя секира вошла неглубоко. Киин выдернул оружие, поднял его в мощном замахе и опустил на голову противника. Тот крякнул, но не перестал двигаться. Киин тоже не думал останавливаться. Он взмахивал секирой снова и снова, врубаясь в голову монстра и выкрикивая хриплым голосом теоданские боевые кличи. Захрустели кости, и демон наконец замер.

Кто-то тронул руку Сарин, и она закричала. Склонившийся над ней Люкел приподнял фонарь.

— Пошли, — настойчиво позвал он, схватил ее за руку и поднял на ноги.

Они бегом преодолели короткое расстояние до особняка Киина; дядя прикрывал отступление. Ворвались в дверь и добрались до кухни, где ожидали перепуганные заговорщики. Даора кинулась к мужу, а Люкел захлопнул дверь.

— Люкел, обрушь прихожую, — приказал Киин.

Люкел повиновался и нажал на рычаг, который до сего момента Сарин принимала за подставку для факела. В ту же секунду послышался оглушительный грохот, и под дверь влетели клубы пыли.

Сарин упала в кресло и оглядела кухню. Там был Шуден, и он сумел разыскать Торину, которая сейчас тихонько всхлипывала в его объятиях. Даорн, Кэйс и Адиен жались в углу к Даоре. Раодена на кухне она не нашла.

— Кто… что это было? — Принцесса в ужасе посмотрела на Люкела.

Молодой купец покачал головой:

— Не знаю. На город напали совсем недавно, и мы беспокоились о тебе. Мы вышли подождать тебя снаружи; хорошо, что отец заметил карету у подножия холма.

Сарин согласно кивнула, все еще не придя в себя.

Киин стоял рядом с женой, обнимая ее одной рукой и разглядывая окровавленную секиру в другой.

— Я поклялся, что никогда больше не возьму в руки этого проклятого оружия, — прошептал он.

Даора погладила мужа по плечу. Несмотря на шок, Сарин с удивлением узнала секиру. Обычно она висела на стене, рядом с другими привезенными из путешествий сувенирами. Тем не менее дядя определенно умел держать ее в руках. Секира оказалась не просто украшением: приглядевшись, принцесса увидела на лезвии небольшие зазубрины и выгравированный посередине эйон Рео — «кара».

— Откуда торговец может знать, как сражаться боевым топором? — Она вслух высказала вопрос, что вертелся в голове.

Киин тряхнул головой.

— Торговцы не знают.

Принцесса слышала только об одном человеке, который пользовался эйоном Рео как личной печатью, хотя со временем его существование стало почти легендой.

— Его звали Дрейк, — прошептала она. — Пират Душегуб.

— Последнее всегда было ошибкой, — прохрипел своим сиплым голосом Киин. — Настоящее имя — Задушенный.

— Он хотел украсть корону у моего отца! — Принцесса вскинула голову и посмотрела в глаза дяде.

— Нет. — Киин отвернулся от ее взгляда. — Дрейк хотел отобрать то, что принадлежало ему по праву. Он пытался вернуть трон, который его младший брат Эвентио увел у него из-под носа, пока Дрейк по глупости прожигал жизнь в удовольствиях.

Когда Дилаф вернулся в часовню, его лицо озаряло удовлетворение. Один из монахов небрежно уронил находящегося без сознания Раодена у дальней стены.

— Вот так, мой дорогой Хратен, мы поступаем с еретиками, — произнес артет.

Бледный Хратен отвернулся от окна.

— Ты вырежешь весь город! Зачем? В чем тогда проявится слава Джаддета?

— Не прекословь мне! — взорвался Дилаф. Его глаза сверкали вырвавшимся наконец на волю фанатизмом.

Хратен отвернулся. В иерархии дереитской церкви только два звания считались выше джьерна: вирн и граждет — настоятель монастыря. Граждетов обычно не брали в расчет, потому что они редко имели дело с миром за стенами обители. Видимо, теперь положение изменилось.

Джьерн пробежался взглядом по обнаженной груди Дилафа, впервые видя искореженные узоры, что всегда скрывались под мантией артета. Его желудок свело судорогой при виде прямых и округлых линий, что разбегались под кожей, как вздутые вены. На самом деле узор наносился на кость, твердую, неподатливую кость. Дилаф был не просто монахом и не просто граждетом — он был монахом и граждетом самого печально известного монастыря Фьердена. Дахор — орден кости.

Молитвы и заклинания, при помощи которых создавали дахорских монахов, хранились в строгом секрете, их не знали даже джьерны. Через несколько месяцев после того, как мальчика принимали в Дахор, его кости начинали утолщаться и выворачиваться, и на них возникали странные узоры. Каким-то образом каждый из узоров придавал обладателю дополнительные способности, такие как увеличенные скорость и сила.

В голове Хратена всколыхнулись ужасные воспоминания. Монотонные молитвы жрецов; поднимающаяся по телу невыносимая боль; меняющие очертания кости. Он не выдержал постоянной темноты, криков и мучений и через несколько месяцев покинул Дахор, чтобы поступить в другой монастырь.

Но кошмарные воспоминания не покидали его. Никто не мог забыть Дахор.

— Так ты фьерденец? — прошептал Хратен.

— А ты так и не догадался? — с улыбкой переспросил Дилаф. — А следовало бы. Гораздо легче подражать арелонскому акценту, чем исконному арелонцу свободно говорить на святом языке.

Хратен склонил голову. Возложенный на него долг не оставлял сомнений — Дилаф превосходил его по званию. Он не знал, сколько тот пробыл в Арелоне (братья Дахора отличались необыкновенным долголетием), но становилось очевидным, что артет долго готовил разрушение Каи.

184